

Ребе Ицхак Штайнмахер сказал:
"Встречаясь с приятелем ежедневно,
ты можешь говорить с ним в течение часа
о чрезвычайно важных
делах минувшего дня.
После годичной разлуки
с удивлением понимаешь,
что прошедшее время
уместилось в пустяшную
получасовую беседу.
Встретившись с другом
через десяток лет,
ты спрессовываешь события
в две-три случайных фразы,
которые твой собеседник
забудет через минуту.
Вернувшись домой, вероятно,
друг расскажет жене о встрече
и на ее вопрос, о ком идет речь,
пробурчит: "Ты его не знаешь"
или просто махнет рукой.
Жена не расслышит слов
и не заметит жеста.
Какой же ответ ты дашь
Единому Благословенному,
когда завершится жизнь?
Истинно, этим ответом
будет молчание".
Его друг, Арон бен Ривен,
ответил:
"Молчание за молчание –
справедливая плата".
В «Семейном архиве» Бориса Херсонского все стихи так или иначе привязаны к месту и времени, подчеркивая псевдодневниковый характер записей. «Изречения», первая часть которых приведена выше, имеют подзаголовок Одесса, 1915-1938. Чем-то похоже на хасидские истории Бубера – парадоксальность суждения служит в качестве поэтического движка. Отдаленность коммуницируемого события отдаляет объект этой коммуникации – друг, которому рассказываешь про сегодняшний день, ближе, чем друг, которому рассказываешь про день вчерашний. Бог становится очень далеким другом, хотя и не менее важным.